26 августа 2021, несомненно, большой день для израильского телевидения. На экраны страны вышла очередная серия мыльной оперы «Дело Задорова», под названием «Свободен!» Сюжетный ход прост: невинный и оговоренный заключенный возвращается под родной кров, чтобы в кругу семьи дожидаться решения нового суда.
Объятья, слезы, скупые диалоги, заявление героя о том, что, мол, «существует лишь одна правда».Конечно, это еще не «на свободу с чистой совестью», а лишь перевод под домашний арест, но что-то подсказывает мне, что обратно в камеру он не вернется. Хотя, конечно, трагический поворот сюжета был бы оригинален и свеж.
Я много писал и выступал в теледебатах по делу об убийстве Таир Рада, и почти всегда мне казалось, что мои доводы, аргументированные и перепроверенные, разбиваются о стену неграмотности, самолюбования и неумения моих оппонентов мыслить логически. Часто хотелось напомнить прямо в эфире старый детский анекдот. Летят два крокодила, и первый говорит: «Три недели летим, а снега все нету», а второй в ответ: «Ну и что, зато у меня гвоздь в кармане».
Похоже, что «снега» в этом деле мы так и не дождемся — он в Израиле редок, зато гвоздей у нас — полные карманы.
«Дело Задорова» с первых дней стало похоже на огромный пылесос, втягивающий в себя всевозможную ложь, грязь, конспиративные теории, искажения сказанного и написанного, элементарную безграмотность, беспомощность и хамство адвокатов и полную некомпетентность свидетелей защиты. Один из них умер, и я не хочу комментировать его профессиональный уровень, второй же просто не стоит серьезного разговора.
Если адвокату, кроме как «менты шьют дело, они только это и умеют», больше сказать нечего, то дело плохо. Но не в Израиле, нет. Недаром говорят, что наглость — второе счастье. Ее в избытке хватало у первого адвоката Задорова, а нынешний так вообще может ее дарить или продавать, так как у самого уже выше крыши. И ни комиссии по этике их не пугают, ни брезгливое отношение многих коллег по цеху. Благо полиция в последние годы, по вине амбициозных политиков и безграмотных генералов, стоит на коленях, а прокуратура предстала в суде над Нетаниягу далеко не в лучшем свете. Так что грязи полно; надо только грамотно и вовремя высыпать в нее семена лжи, и богатый урожай обеспечен.
Самые популярные «аргументы» в защиту Задорова, с какими мне приходилось сталкиваться, немногочисленны. Одни из них — пересказ откровенной лжи, другие нелепы в своей наивности.
Чего стоит лишь одно, самое цитируемое: «Мама убитой не верит в вину Задорова, а уж она-то знает! Илана Рада провела собственное тщательное расследование и знает правду». Перефразируя Булгакова, скажу: не будем наживаться на словах и поступках несчастной женщины. При всем уважении к г-же Раде, она не имеет ни нужного полицейского или криминалистического образования, ни технических средств для проведения какого-либо расследования, и ее частное мнение не может быть принято судом во внимание, даже в качестве гипотезы.
Второй популярный «аргумент», это неоднократные публичные заявления заместителя главы ШАБАКа Ицхака Илана о невиновности осужденного. Не будем дискутировать с покойным генералом, ибо это некорректно. Заметим только, что если он не читал дело, то у него не может быть собственного мнения по поводу виновности основного фигуранта, а если читал, то это иначе как скандалом не назовешь, ибо легального доступа к материалам у него быть не могло. Я уже не говорю о том, что вся процессуальная основа, методология и практика ведения дел в ШАБАКе (и допросов, в частности) совершенно иная, чем в полиции. Я говорю это с полной ответственностью, и не ждите от меня пояснений.
Особой статьей идут ссылки на «новые обстоятельства дела», решения судей Данцигера и Мельцера, деятельность д-ра Кугеля.
Мне приходилось читать лекции в рамках программы повышения квалификации судей, сотни раз выступать в судах по делам особой важности. Зачастую после очередной лекции или суда нет-нет да возникал крамольный вопрос: «А судьи кто?» Увы, они не боги, чего-то могут не знать, в чем-то ошибаться. У них, как у нас, иногда болит голова, спина и живот. Они бывают расстроены утренней ссорой с женой или свежей вмятиной на машине. Они читают газеты и смотрят телевизор, они знают, что такое «общественное мнение».
Может быть, не все читатели понимают, но весь сыр-бор в новом суде пойдет вокруг вопроса о том, что такое «доказательства вины, превосходящие все мыслимые разумные сомнения». Термин это хорошо известен, но нигде не определен и оставляет место для самовыражения судей.
Так, судья Данцигер, которого многие «знатоки» любят цитировать в искаженном варианте, на самом деле написал в своем особом мнении, что «невиновность Задорова, в свете представленных фактов, представляется крайне маловероятной». Особое мнение судьи Данцигера по апелляции в Верховном суде основывалось лишь на том самом вопросе о «доказательстве вины, превосходящем все мыслимые разумные сомнения».
По-человечески, я могу объяснить и решение судьи Мельцера о пересмотре дела, но с профессиональной точки зрения оно не кажется мне оправданным, ибо никаких «вновь открывшихся обстоятельств» в деле не существует, а есть лишь безграмотное смешение совершенно разных понятий: время свертывания крови и время высыхания лужи крови. Кровь свёртывается за 5, максимум 8 минут, а лужа крови (3,5 литра на кафельном полу размером меньше, чем 1,5 на 1,5 метра) сохнет при определенной температуре и влажности (зима, Кацрин) около 10 часов.
К приезду первой группы криминалистов на месте преступления топталось много людей (поисковая группа родителей и учителей, патрульные полицейские, медики, следователи, представители местной власти и бог знает, кто еще). Никто из них никогда не признается (даже если и вспомнит), куда и зачем наступал. Люди, никогда не работавшие на месте кровавого убийства, не видевшие труп с перерезанным горлом в туалетной кабинке, не могут знать, кто, что, как и зачем из полицейских делает. Их знания почерпнуты из книг и фильмов, а соответственно, полностью неверны. Поэтому все заявления адвокатов, корреспондентов, журналистов, телекомментаторов по поводу того, что сделано так, а что не так, попросту не имеют смысла.
Особо остановлюсь на участии доктора Хена Кугеля, директора института Абу-Кабир в данном деле. Доктор Кугель — государственный служащий, не имеющий никакого права комментировать в СМИ и на частных квартирах данные, касающиеся незакрытого уголовного дела, которым занимался или занимается институт. Более того, как эксперт-патологоанатом, он не имеет права свидетельствовать о том, что выходит за рамки его профессиональной компетенции. Так, его прилюдные высказывания по поводу отпечатков подошв ботинок в крови не только незаконны, но и безграмотны. Тем не менее доктор Кугель на 100% использует ресурсы телевидения, интернета и печатных СМИ для пропаганды своих мнений. По всей видимости, с молчаливого согласия нынешнего министра здравоохранения.
Можно было бы исписать еще несколько страниц, разбирая каждую ложь отдельно и в подробностях, но на этом остановлюсь, ибо в скором времени нас ожидают очередные части и сезоны сериала.